Власть воспринимала взгляды новых литературных групп и их изданий как ограниченные. В сложившихся условиях партия видела необходимым появление на регулярной основе принципиально нового издания, которое консолидировало бы интересы разрозненных литературных групп и оказывало бы воздействие на интеллигенцию, разобщенную по своим духовным ориентирам.

Воронский получает задание: продумать возможность создания нового литературно-художественного журнала и уже на третий день пишет служебную записку, в которой излагает свое видение этой идеи.

Обсуждая в кремлевской квартире Ленина содержательную концепцию журнала, А.М. Горький, Н.К. Крупская и А.К. Воронский сошлись во мнении, что новое издание должно отвечать интересам самой разнообразной аудитории: рабочего класса, интеллигенции, партийных работников. С учетом этого определили и основные отделы издания: литературно-художественный, политико-экономический, научный, информационный, публицистический и библиографический. «Красную новь» было решено издавать тиражом 15 тысяч экземпляров и объемом 15 печатных листов, с периодичностью не менее шести номеров в год. Было решено также, что литературно-художественный отдел журнала возглавит сам А.М. Горький.


Так появился первый партийный толстый литературно-художественный журнал «Красная новь» появляется в июне 1921 году. Руководство изданием было поручено профессиональному редактору и литературному критику Александру Воронскому (1884—1938). Учрежден в Москве при непосредственном участии Ленина и Горького; сначала выходил как двухмесячник, потом - как ежемесячник.

Главная заслуга А. К Воронского как редактора заключалась в том, что, в отличие от декадентствующих и узкопролетарских изданий, «Красная новь» с самого начала заняла терпимую позицию по отношению к непролетарским литераторам. А.К. Воронский выступал за усвоение массами культурного наследия, приемственность литературных поколений и традиций. При этом он занимал терпимую позицию по отношению к современным авторам — «попутчикам».

Поначалу литературно-художественный отдел занимал лишь 1/5 часть. Публицистами журнала были Крупская, Фрунзе, Клара Цеткин, Кржижановский, Воронский, видные ученые. Журнал, делая ставку на реализм, в то же время выдвигал задачу не “отсечения” классово-чуждой творческой интеллигенции, а, напротив, объединения лучших ее сил на трудном и сложном пути понимания “действительного смысла великого переворота”. Потому активно привлекались писатели-“попутчики” и вообще печатались художники разных взглядов и поколений – Горький, Вс. Иванов, Л. Леонов, В. Вересаев, И. Бабель, М. Пришвин, О. Форш, Б. Пильняк, И. Эоенбург, А. Толстой, В. Маяковский, С. Есенин, Б. Пастернак, Н. Тихонов и др., то есть почти весь цвет тогдашней литературы – журнал был ярким и талантливым, ориентированным на творческий поиск. Теоретик и главный критик журнала Воронский в ходе полемики с другими “лагерями” поднимал очень важные вопросы. Наглядный пример – знаменитый спор о “пролетарской” и “попутнической” литературе, показывающий, как складывалась культурная база новой советской интеллигенции.

Общий уровень статей научно-публицистического раздела высок, но рассчитан на широкие круги советской интеллигенции. Как правило,
печатаются статьи, отличающиеся несомненными литературными достоинствами. Так, скажем, постоянными авторами естественнонаучного отдела выступают отлично владеющие пером А. Тимирязев, Д. Прянишников, Б. Завадовский.
Постепенно в журнале почти не появляется статей дискуссионных, ставящих на обсуждение читателей острые политические, экономические, научные проблемы дня. В чем же причина? Конечно, многое из того, что раньше по необходимости помещалось в «Красной нови», теперь уходит в специальные журналы. К тому же, в конце 1931 нет в списке и виднейших ученых. Очевидно, связи журнала с этим кругом авторов ослабли.

«Красная новь» стремится быть журналом актуальным, оперативно откликающимся на важнейшие события дня. Она немедленно откликается на начавшееся расслоение среди эмиграции. Одновременно «Красная новь» резко выступала против внутренних эмигрантов, против журнальчиков бульварного толка, против буржуазной идеологии. Асеев резко отзывается об антисоветской сущности замятинской «Пещеры»: «Рассказ из „ледовитого“ шедевра превращается в шедевр ядовитости».

Начиная с передовой статьи январского номера «Красной нови» за 1934 год — все более широкий и неумеренный характер принимает восхваление Сталина. Комплект журнала за 1939 г. особенно характерен в этом отношении. Одновременно отдел современности снижается до минимума. Происходят значительные события во внутренней жизни страны, но журнал по большей части хранит о них молчание. Публицистика, наука, живой, острый очерк начисто исчезли с его страниц. Так или иначе журнал явно начинает уклоняться от прямой публицистической оценки и анализа происходящего в стране, предпочитая выступать с частными, непосредственными описаниями.

10 октября 1927 года постановлением Политбюро ЦК ВКП(б) А.К.Воронский освобождается от обязанностей члена редакционной коллегии журнала. Этому решение предшествовало обсуждение журнала, которое состоялось еще 18 апреля 1927 года в отделе печати ЦК ВКП(б). В числе выступающих на обсуждении преобладали противники А. Воронского — Л.Авербах, А. Зонин, В.Киршон, Ю. Либединский, В. Сорин, А. Фадеев.

Трагическая участь А.К.Воронского, ставшего жертвой политических репрессий, осужденного и расстрелянного в 37-ом, не миновала ни Раскольникова, ни Киршона с Авербахом, ни иже с ними.

В военном 42-ом "Красную новь" закрыли. После войны к его изданию больше не возвращались ни Сталин, ни Хрущев, ни Брежнев.

• Потому, что журнал, объединяющий в себе литературно-художественную и научно-публицистическую направленность, несмотря на свой весомый объем и богатую биографию, оказался не нужен политическому руководству страны.
• К тому времени каждая из этих двух ниш в отдельности были уже заняты другими, менее одиозными в глазах политического руководства страны изданиями.

Так случилось, что за время своей великой и трагической истории журнал "Красная новь" стал большой библиографической редкостью. Сказались и война, и репрессии против его авторов и редакторов. То, немногое, что уцелело, сохранилось, как это ни парадоксально, благодаря тем же репрессиям. Номера журнала изымались. Сдавались в спецхран. Оберегались от глаз историков и писателей. Но, как известно, — Рукописи не горят! И сегодня, пусть с трудом, но отыскать номера, некогда самого значимого советского журнала, все-таки возможно.